Ольга Чепиль | 2025-12-19

Когда в Киеве звучит сирена, люди знают, что в их распоряжении считанные минуты, а иногда и секунды. У входа в квартиру многие семьи держат теплые вещи, обувь, воду, фонарики и документы, чтобы успеть их схватить. До Киева баллистические ракеты долетают за несколько минут, оставляя мало времени, чтобы одеться и добежать до укрытия.

«Собираться нужно очень быстро, ведь никогда не знаешь, куда прилетит ракета», — говорит «Контуру» киевлянка Марианна Закутняя, мама шестилетнего Марка.

Ночевки под землей

Первоклассник Марк Закутний из-за частых ночных обстрелов регулярно ночует в метро, а не в своей постели. Когда ночью звучит воздушная тревога, они с мамой бегут к ближайшей станции с рюкзаком и спальным ковриком.

«В рюкзаке у нас фонарик, медикаменты, маска, спальный мешок, спальный коврик и любимая игрушка… Люди даже говорят, что этот рюкзак по размеру как сам Марк», — говорит Марианна Закутняя.

Марк обычно засыпает в метро. Его мама почти никогда не спит. Утром он идет в школу, а она — на работу. Марианна проводит детские экскурсии в заповеднике «София Киевская», и одна воспитывает сына.

«Часто бывает, что в школе опять тревога, и он еще несколько часов проводит в школьном укрытии. Но даже там уроки продолжаются», — рассказывает она.

Война изменила Марка. Летом, когда тревоги были почти каждую ночь, у мальчика на нервной почве появился энурез. Он стал более плаксивым и чувствительным.

«Он очень часто бегал в туалет. Это не лечилось. Нужно было просто переждать», — вспоминает мама.

Марианна какое-то время жила за границей, но вернулась, поскольку жить в изоляции с маленьким ребенком там оказалось сложнее.

«Там мне было морально очень тяжело. Здесь тоже нелегко, но хотя бы близкие рядом», — говорит она.

Появление страха

Кире Пастушенко было три года, когда Россия начала полномасштабное вторжение. Сначала, по словам ее матери, она почти не боялась опасности.

«Над нами летали ракеты, были взрывы, боевые действия. А она реагировала спокойно», — рассказывает «Контуру» мама девочки, Леся Пастушенко.

Сейчас Кира учится в первом классе и реагирует иначе. Она вздрагивает от каждого громкого звука, закрывает уши и впадает в панику.

«Но она смотрит на меня, видит, что я спокойна и быстро успокаивается», — говорит Леся.

Когда ночью слышны взрывы, семья спускается в укрытие. Леся включает громкую музыку, чтобы заглушить звук, и планшет — чтобы отвлечь ребенка. Но сон все равно пропадает.

«Уложить ее спать во время бомбардировок — нереально. Если ночью были взрывы, на следующий день в школу идти невозможно. Она не высыпается», — говорит она.

Отключения электроэнергии – обычное дело. Кира часто делает домашнее задание при свете фонарика. Свет может отсутствовать двенадцать-шестнадцать часов. У двери всегда стоит рюкзак с документами, аптечкой, водой и всем необходимым на случай чрезвычайной ситуации.

«В свои шесть лет она прекрасно понимает, что в Украине война, поэтому готова к разным ситуациям», — говорит Леся Пастушенко.

Недавно в школе Киры разослали родителям инструкцию, как действовать «в условиях чрезвычайной ситуации или отключения электричества». Родителям рекомендуют класть в карман ребенка записку с именем, группой крови и контактами, а также собрать «успокоительный чемоданчик» — игрушку, раскраски, книгу, теплые вещи.

Детство, переписанное войной

Мария Лионенко, заместитель директора по учебно-методической работе гимназии имени Евгения Петрушевича в городе Буск, сказала, что война переписала детство всех возрастных групп, от дошкольников до одиннадцатиклассников.

С первых недель полномасштабного вторжения школа выстроила собственную систему безопасности. У каждого ребенка есть личный «тревожный рюкзак»: вода, еда, фонарик, документы, записка с именем. Некоторые родители даже приклеивали имена на одежду детей. В каждом классе также лежит общий рюкзак с запасом воды, еды и настольными играми. Все это дети берут с собой в укрытие.

«Даже на Западе страны все поняли, что безопасных мест для школьников нет», — говорит «Контуру» Мария Лионенко.

Занятия продолжаются под землей: работает генератор, есть интернет, дети раскладывают тетради прямо на коленях и продолжают учиться под гул сирен.

Но после почти четырех лет войны напряжение растет.

«Детства такого, как хотелось бы, у них фактически нет», — говорит Лионенко.

Учителя все чаще замечают ухудшение внимания, рассеянность, трудности с социализацией и снижение успеваемости. Особенно сильно пострадали нынешние старшеклассники — поколение, на которое одновременно наложились два года пандемии, три года войны, постоянные переходы между дистанционным и очным обучением.

«Они умеют работать онлайн, но им очень сложно взаимодействовать в группах, говорить друг с другом», — рассказывает учительница.

Особенно тяжело переживают тревоги дети с особыми образовательными потребностями. Мария вспоминает мальчика из аутистического спектра, который сильно паниковал, когда объявляли тревогу.

«Как только звучала тревога, у него начиналась жуткая истерика. Он кричал, что мы все умрем. Другие дети плакали. Это была очень тяжелая ситуация», — вспоминает она.

Чтобы поддержать школьников, в гимназии создали «ресурсную комнату» — тихое помещение с пуфами, карандашами, играми. Здесь можно посидеть в тишине или поговорить со взрослым, которому ребенок доверяет. Потребность в этом острая: некоторые дети потеряли родителей, кто-то живет в школьном общежитии как переселенец, кому-то пришлось выходить через заминированные территории.

Этот ущерб – как психологический, так и физический .

«За последний год у нас появилось много детей с сахарным диабетом второго типа. Это стрессовый диабет. Мы мониторим их здоровье, и были в шоке, когда обнаружили его», — говорит Мария Лионенко.

Таких случаев раньше не было, а теперь они встречаются даже в начальной школе. Учителя стараются поддерживать распорядок, чтобы дети чувствовали хоть немного стабильности.

«Когда звучит сирена, дети смотрят на нас. И очень важно, чтобы в этот момент рядом кто-то сохранял спокойствие. Дети привыкают к войне. И это самое страшное», — подытоживает педагог.