Галина Корол | 2025-12-11

Хрупкая, усталая и немного растерянная, но явно испытывающая облегчение. Так выглядит на первых кадрах после освобождения из белорусской тюрьмы Мария Мисюк.

«Я думала, что меня в лес расстреливать везут», — это были первые мысли Марии, когда конвой вывел ее из тюрьмы и посадил в автобус. Почти всю дорогу она даже не подозревала, что скоро будет дома в Украине.

Мария Мисюк родилась в 2007 году и переехала в Беларусь вместе с семьей в 2022 году.

В марте 2024-го, когда ей было 16 лет, белорусские силовики забрали Марию из дома и объявили «организатором анархистской ячейки», созданной для проведения диверсий.

На государственном телеканале ОНТ показали фильм под названием «Дети на прицеле. Завербованные врагом», где Мисюк представили как создательницу группы «Черные соловьи» и связную украинской разведки.

Позже суд приговорил ее к 13 годам лишения свободы в колонии общего режима по статье «акт терроризма». Марии исполнилось 18 в заключении. До недавнего времени было неизвестно, где она находится.

22 ноября Координационный штаб по вопросам обращения с военнопленными (КШВ) Украины сообщил о возвращении в Украину 31 гражданского лица, которые находились в белорусских тюрьмах и получили сроки от 2 до 11 лет. Среди них были люди с тяжелыми заболеваниями, включая онкологические. Возраст освобожденных — от 18-58 лет.

Руководитель секретариата штаба Богдан Охрименко сообщил, что возвращение стало результатом договоренностей между президентом США Дональдом Трампом и президентом Беларуси Александром Лукашенко.

По его словам, в переговорах участвовали спецпредставитель главы Белого дома Кит Келлог и заместитель помощника госсекретаря США по делам Европы Кристофер Смит.

Беларусь предоставила список тех, кого готова передать Украине.

«Те договоренности, которые были достигнуты, выполнены», — цитируют заявление Богдана Охрименко «Суспільне новини».

Среди освобожденных и 30-летняя Лидия Грук, которую обвиняли в «терроризме», но затем обвинение было смягчено до «агентурной деятельности». Она получила 4 года лишения свободы.

Лидия рассказывает, что после начала полномасштабного вторжения ее муж помогал украинцам. Он остается в заключении, получив 24 года колонии строгого режима. Их четверо детей сейчас живут с бабушкой в Беларуси.

«Каких-либо действий я не предпринимала… Я знала, что мой муж помогает украинцам, что он общается с ними. Я знала, что он на стороне Украины», — сказала Грук журналистам.

Исчезнувшие за решеткой

Информация о людях, оказавшихся в белорусских тюрьмах, приходит в Украину обрывочно, поясняют правозащитники.

«Она довольно фрагментарна», — так это в разговоре с «Контуром» описывает Татьяна Печончик, руководительница Центра прав человека ZMINA.

Беларусь выстроила систему, в которой заключенный практически перестает существовать для внешнего мира, что делает подтверждение сведений практически невозможным.

О некоторых заключенных украинцах стало известно лишь потому, что их лица появились в пропагандистских сюжетах.

«Таким образом, мы узнали… что были возбуждены уголовные дела и по ним были вынесены определенные приговоры», — объясняет Печончик.

Для белорусского режима этих людей не существует как граждан другой страны — они растворены в общем потоке репрессий, добавила Татьяна.

По данным ZMINA, до недавнего времени в белорусских тюрьмах находились не менее 15 украинцев, задержанных либо по сфабрикованным делам «о шпионаже», либо связанных с протестами 2020–2021 годов. Правозащитники знали только о четырех из 31 недавно освобожденного.

«Еще по меньшей мере одиннадцать украинцев до сих пор находятся в белорусских тюрьмах», — говорит Печончик, подчеркивая, что их может быть и больше, но о некоторых задержанных нет никакой информации.

Заключенные практически полностью отрезаны от внешнего мира. Белорусские почтовые правила запрещают людям посылать письма, если нет документов, подтверждающих семейные связи.

«Если нет таких доказательств, почта просто не передаст это письмо или эту посылку», — сказала Печончик.

Независимых адвокатов в стране почти не осталось, а без юриста и родных человек просто исчезает.

Обвинения, которые белорусские следователи предъявляют украинцам, повторяются: «агентурная деятельность», «шпионаж», «попытка диверсии». Настоящей защиты в суде нет. Некоторых приговаривают к 20 годам колонии строгого режима.

Печончик подчеркивает, что это не отдельные дела, а часть огромного механизма, жертвами которого становятся и белорусы, и иностранцы.

Рынок заложников

Использование граждан других стран для давления — давняя тактика правительства Лукашенко .

Владимир Жигарь, представитель организации BelPol, созданной бывшими силовиками, подчеркивает, что политические заключенные — это, прежде всего, «торговый актив», а не люди.

«Наличие политических заключенных — стандартная ситуация для Лукашенко. На протяжении всех 30 лет они были. Для него это товар», — сказал он «Контуру».

Репрессии в Беларуси резко ужесточились после протестов 2020 года . Официальное количество политзаключенных по данным правозащитного центра «Весна» – около 1 300 человек, но реальная цифра, по оценкам Жигаря, может достигать 4 500.

Родственники часто хранят молчание, надеясь на смягчение приговора. Кроме того, система маскирует политические мотивы преследования, обвиняя людей в «экономических преступлениях» или по статьям, связанным с наркотиками. Правозащитные организации узнают детали вынесенных приговоров через год или позднее.

По словам Жигаря, задержание иностранных граждан служит средством «принудительного общения» с правительствами, которые в обычных условиях избегают Минска.

«Будучи изолированным от цивилизованного мира, Лукашенко использует заложников как канал связи со спецслужбами и МИД других государств», — считает он.

Однако правозащитники предупредили, что ослабление санкций без требования прекращения репрессий ничего не даст.

«Происходит обмен санкций на людей. При этом все равно люди будут задерживаться, люди будут сидеть», — предупреждает Жигарь.

Без структурных изменений, обмены заложников только укрепляют систему, в которой «репрессии не прекращаются», добавил он.