Ольга Чепиль | 2025-11-18

Фламинго не должны исчезать от неожиданного шума или пыли. Но вдоль южного побережья Украины, когда ракеты бьют по степи, целые колонии в страхе взмывают в небо, навсегда покидая свои гнезда и свое будущее.

Война превращает юг Украины в зону экологической катастрофы, когда дроны, ракеты и постоянные взрывы разрушают заповедные территории и вынуждают птиц покидать гнезда.

В Национальном природном парке «Тузловские лиманы» кризис неумолимо разрастается. Уже второй год подряд фламинго не могут вывести птенцов.

«Когда дроны и “Искандеры” попадают, или происходят различные взрывы, это сильно пугает птиц. И цапли, и пеликаны, и фламинго просто улетают», — рассказывает «Контуру» эколог, природозащитник, орнитолог, руководитель научного отдела национального природного парка «Тузловские лиманы» Иван Русев.

Если колония оказывается рядом с местом падения ракеты, птицы просто исчезают.

«Гибнут птенцы, взрослые бросают гнезда и покидают территорию. Шум и удары ракет или “шахедов” оказывают на птиц губительное воздействие», — рассказывает Русев.

Фламинго под угрозой

Фламинго впервые появились на побережье Украины в 2021 году, после того, как турецкое озеро Туз высохло, уничтожив их обычные места гнездования. Тогда на лиманах поселилась небольшая группа из 67 птиц.

Русев рассказал, что птицы не смогли гнездиться в 2022 году, когда началось полномасштабное вторжение России, а в 2023 году военные учения вытеснили их с нового места. Только после того, как войска ушли с одного из островов, фламинго смогли высидеть около 200 птенцов, часть из которых была помечена исследователями.

Успех был недолгим. В 2024–2025 годах тысячи фламинго снова пытались гнездиться, но все кладки были уничтожены: птицы пугались военных действий и покидали гнезда, а степные чайки поедали яйца. В 2024-м из 400 гнезд не вылупился ни один птенец, а в 2025 году все колонии были разорены.

«Фламинго страдают от войны особенно сильно», — рассказывает Русев, отмечая, что их численность все же растет: сначала было 67, потом 500, потом 1 700, а осенью 2025-го — уже около 2 800.

Птицы продолжают возвращаться, потому что в лиманах для них достаточно пищи, а изменение климата в Турции гонит их все дальше на север. Однако Русев предупреждает, что их будущее весьма неопределенно.

«Они возвращаются, но вопрос в том, смогут ли они выдержать постоянный стресс и адаптироваться к войне».

Природа горит

Южная Украина переживает беспрецедентный экологический кризис. Когда-то этот регион покрывали степи и заповедники, а сейчас он изрезан кратерами, окопами и выжженной землей.

Линия фронта простирается почти на 1 000 километров, создавая «колоссальный стресс для дикой природы», рассказал «Контуру» Вадим Манюк, эколог и доцент Днепровского национального университета.

Такого масштаба разрушений экологи не наблюдали даже во Вторую мировую войну, уверяет Манюк. Природные территории превращаются в антропогенный ландшафт, где все изменилось — от почвы до звукового фона.

Теперь местность «изрыта бесконечными окопами, укреплениями и кратерами», сказал Манюк. По этому коридору распространились сорняки и синантропные виды, вытеснив местную дикую природу.

Животные, привыкшие к тишине, теперь живут в условиях постоянных взрывов, что, по словам Манюка, делает размножение практически невозможным. Лисы в некоторой степени еще адаптируются, но волкам гораздо труднее. Многие звери, если и выживают, то спокойно размножаться уже не могут.

Линия фронта проходит прямо через национальные парки, степные заповедники и лагуны. То, что когда-то было островками нетронутой природы, превратилось в бесплодные поля.

«Для диких видов просто нет места», — говорит Манюк.

Началось некоторое восстановление. После осушения Каховского водохранилища появились новые экосистемы, привлекшие пеликанов, осетров, шакалов и редкие степные травы, такие как ковыль сжатый, которого не видели здесь раньше.

Но Манюк относит эти примеры к исключениям. Большая часть линии фронта по-прежнему остается местом, где дикая природа буквально цепляется за жизнь.

Украинским военным иногда удается запечатлеть прямо в окопах виды, занесенные в Красную книгу. Это те животные, которые в реестре охраняемых видов Украины указаны как находящиеся под угрозой исчезновения или исчезающие.

По его словам, мраморный хорек на таких снимках — это не свидетельство его возвращения, «это отчаянная попытка спрятаться».

Фиксация экоцида

Экологи документируют ущерб, нанесенный югу Украины, отслеживая все — от ударов «шахедов» и воронок от снарядов до разливов нефти и выброшенных на берег дельфинов.

Русев рассказал, что команды ежедневно наблюдают за побережьем, фиксируют выброшенных на берег животных, определяют причины и делают выводы.

В 2022 году парк подготовил научное обоснование для создания морских резерватов для китообразных, которые пострадали сильнее всего. Он сказал, что «за 3,5 года войны погибло около 80 000 китообразных».

Гибель фламинго, китов и других диких животных — часть огромного массива экологического ущерба, который Украина системно документирует с первых месяцев вторжения.

Народный депутат Елена Криворучкина, зампредседателя Комитета по экологической политике и природопользованию, сообщила «Контуру», что в начале войны правительство расширило полномочия Государственной экологической инспекции. Теперь можно фиксировать и оценивать ущерб, нанесенный окружающей среде военными действиями, для формирования единого реестра убытков.

Украина стала пионером в области новых методов каталогизации военных преступлений против окружающей среды .

«Подобных прецедентов в мире не было. Даже в случаях с Ираком и Кувейтом или Коста-Рикой и Никарагуа, — сказала Криворучкина, — человечество никогда не видело такого масштабного уничтожения природы».

Но количественная оценка потерь дикой природы — от фламинго и пеликанов до дельфинов и волков — по-прежнему остается самой сложной задачей.

Криворучкина подчеркивает, что стандартизированной методологии не существует, поэтому чиновники полагаются на дистанционные оценки и экспертный анализ, «потому что наша главная цель — сохранить жизнь инспекторов».

Восстановление займет десятилетия.

«Если дома и дороги можно отстроить при помощи доноров, то на возвращение жизни в разрушенные экосистемы уйдет целая эпоха», — говорит Криворучкина.