AFP | 2024-06-28

НОВОНИКОЛАЕВКА, Украина -- На пустой площади посреди деревни, рядом с кирпичным домом с заколоченными досками окнами женщины небольшой группой ждали своей очереди, чтобы забраться в большой медгрузовик и пройти гинекологический осмотр.

Это стало привычной сценой по всему востоку Украины, где здания, в которых располагались больницы и клиники, были разрушены, разбомблены во время бесконечных российских воздушных налетов.

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) зафиксировала более 1 600 атак на украинские медицинские объекты после начала полномасштабного российского вторжения в 2022 году. Киев заявляет, что не менее 194 медработников были убиты с тех пор.

Донецкая область, где сейчас идут самые яростные бои по всей линии фронта, с точки зрения медицины, превратилась в пустыню.

«Многие врачи уехали», — рассказывает AFP 63-летний акушер-гинеколог Николай Папин.

Из 18 специалистов регионального перинатального центра в соседнем Краматорске остались работать только Папин и еще один врач.

По всей стране медики уезжали в более безопасные районы, а другие были ранены или пошли служить на фронт, чтобы помогать раненым солдатам.

Папин, который после вторжения России сначала тоже покидал регион, теперь объезжает дальние деревни и городки в специально оборудованном медицинском грузовике, проводит осмотры и лечит тысячи пациенток, до сих пор живущих поблизости от фронта.

«Жизнь продолжается. Да, это трудно, да, обстрелы, но людям нужна медицинская помощь», — говорит он AFP.

«Транспорта нет»

Когда передвижная гинекологическая клиника въехала в деревню Новониколаевка, ее уже поджидали больше десятка женщин.

Папин и его команда принимали их по очереди, расспрашивали о проблемах со здоровьем, о беременностях и абортах.

Деревня находится в 20 км от Славянска и Краматорска, которые контролирует Украина. До войны там было много медицинских учреждений.

«Транспорта нет» для того, чтобы доехать до города, рассказывает 39-летняя Анна Одновол. Правда, она говорит, что ее гинеколог, у которого она давно наблюдалась, в любом случае, уехал. Как и психолог ее отца.

Раньше жители деревни полагались на автобусы, но теперь это большая редкость. Личный автомобиль был роскошью.

До появления мобильной клиники «обратиться было не к кому», сказала 48-летняя Ирина Ефременко.

«Нам нужны доктора, даже в такой забытой богом деревне, как наша», — добавила она.

Роды под бомбами

Команда Папина работает по заранее утвержденному графику, делая остановки даже всего в 12 км от линии фронта.

«По дороге на работу есть опасность попасть под обстрел. И пока оказываем помощь. Но мы все равно работаем», — сказал он.

К риску он привык.

«Мы принимали роды под обстрелами» в первые недели войны, вспоминает он.

Сейчас родов стало меньше, поскольку «уровень рождаемости резко упал», сказал он.

Женщины не хотят беременеть из-за тягот, связанных с войной, говорит врач. У некоторых прекратился менструальный цикл.

Война нанесла сотни ударов по системе здравоохранения.

Без регулярных осмотров некоторые случаи рака не удавалось обнаружить до тех пор, пока болезнь не переходила в более тяжелую форму, отмечает Папин.

Один в поле

Передвижная клиника, финансируемая Фондом ООН в области народонаселения, Швецией и Норвегией, оборудована прибором для ультразвуковых исследований и «всеми необходимыми инструментами», сказал он.

О своей клинике на колесах Папин рассказывает с гордостью, но сожалеет, что работать приходится одному.

Будь он в обычной поликлинике, его коллеги — врачи разных специальностей — работали бы на том же этаже. А теперь, если ему нужно второе мнение, нужно проехать «50–70 км».

Передвижная клиника — это еще и возможность предложить помощь женщинам, которые испытывают трудности другого рода.

Он обязательно раздает брошюры о домашнем насилии и во время осмотров внимательно следит, нет ли признаков издевательств над женщинами.

«Это наша работа: не только консультировать, но и оказывать психоэмоциональную поддержку», — объясняет Папин.

Для одной из пациенток, ждущих в очереди на осмотр, важно было сохранять позитивный настрой, чтобы продолжать жить здесь.

«Если мы будем плакать, вместо того чтобы жить дальше, нам понадобится мобильный психолог», — иронизирует она.