Мурад Рахимов | 2025-04-18

ТАШКЕНТ, Узбекистан — Ветераны так называемой «специальной военной операции» (СВО) — термин, используемый в РФ для обозначения вторжения в Украину, — продолжают убивать, калечить и насиловать. Только теперь их жертвами становятся родственники, соседи и соотечественники.

Государственные органы не отслеживают и не предоставляют данных о преступлениях, совершенных ветеранами СВО. Собирать и анализировать статистику приходится независимым журналистам и СМИ.

За три года с начала полномасштабной войны жертвами ветеранов стали более 750 граждан, 378 из которых погибли, а 376 получили опасные для жизни ранения, передавало в феврале издание «Верстка».

Это только преступления, совершенные 392 помилованными или условно-досрочно освобожденными бывшими заключенными и 284 другими ветеранами, вернувшимися в Россию.

Одним из «экспонатов» российских военных действий стала массовая вербовка заключенных, которые предпочли пойти на войну, а не гнить в тюрьме.

Однако реальное количество преступлений может быть значительно выше. Не все судебные решения публикуются, и многие случаи остаются неизвестными общественности.

Треть жертв — женщины

Большинство преступлений носят бытовой характер и зачастую связаны с алкоголем и наркотиками. Чаще всего ветераны нападают на родственников и знакомых.

Треть всех жертв — женщины и девочки: 37% в случаях с бывшими заключенными и 25% в случаях с остальными военнослужащими.

«У солдат, вернувшихся из Украины, развиваются симптомы гипервозбудимости, агрессии, нарушений сна, эмоционального онемения, а также реакций “бой или беги”, которые легко переходят в насилие», — говорит аналитик в области безопасности и политической психологии Бобоёр Тураев (Ташкент).

На войне ценят силу и субординацию. Плохо адаптирующиеся ветераны чувствуют себя отчужденными из-за несхожести ценностей гражданской жизни. Бывшие заключенные особенно склонны к вспышкам агрессии.

«Многократное участие в убийствах и насилии приводит к снижению моральных барьеров», — отмечает Тураев в интервью «Контуру».

«Высшие чиновники, влиятельные религиозные деятели, правительство, СМИ, а также политика... самого [президента РФ Владимира] Путина дает всему этому “зеленый свет”. Насилие воспринимается как “допустимая” форма разрешения конфликтов».

Терпимость к преступлениям

Вместо того чтобы наказывать преступников, российские власти порой даже их поощряют. Участие в СВО может существенно сократить тюремный срок, который ожидает человека, совершившего преступление по возвращении домой.

В качестве смягчающих обстоятельств суды, выносящие приговоры, обычно учитывают статус «ветерана боевых действий», награды или ранения.

Российский правозащитник Александр Ким считает, что подобная практика подрывает верховенство закона и неотвратимость наказания.

«На наших глазах [власти] создают “правила игры”», — рассказывает он «Контуру».

По его словам, государство возводит «быдло» в ранг привилегированных и безнаказанных.

«Нормальное государство не может допускать, чтобы тяжкие преступления против личности становились чем-то более или менее приемлемым, как это сейчас делается в России», — говорит Ким.

После окончания войны ветеранов, склонных к насилию и считающих себя выше закона, будет в разы больше, предупреждает правозащитник.

Противостояние им «неизбежно породит агрессивное противодействие», говорит он.

«Их придется трудоустраивать, лечить от последствий психических травм. Кто, как и на какие деньги будет всем этим заниматься — большой вопрос».

Служба по контракту как способ избежать наказания

Чиновники, которые в мирное время могли бы столкнуться с судебным преследованием, используют войну как способ избежать наказания.

За три года полномасштабной войны российские госслужащие, законодатели и сотрудники полиции, обвиняемые в совершении различных преступлений, воспользовались возможностью избежать уголовного преследования и наказания.

С начала войны из тюрем и колоний на фронт удалось уйти 102 бывшим чиновникам, в том числе 22 мэрам и главам муниципалитетов, сообщала в феврале «Русская служба Би-би-си».

При этом среди ушедших на фронт нет ни одного высокопоставленного чиновника федерального уровня.

Большинство из этих «новобранцев» (79 человек) обвинялись в коррупции; 16 — в совершении насильственных преступлений.

Из 102 попавших в опалу, домой вернулись 23. Судимость с них сняли.

Семнадцать человек погибли или пропали без вести. Остальные все еще воюют в Украине.

«Высокоопасная группа»

Заключенные , вступившие в ряды наемников и российскую армию, часто испытывают трудности с реинтеграцией по возвращении домой.

«Криминальный опыт, усугубленный войной, превращает их в высокоопасную группу... Одним из таких людей был “повар Путина” Евгений Пригожин », — говорит Тураев, имея в виду покойного лидера наемников ЧВК «Вагнер», который в советское время сидел в тюрьме за грабеж.

Точные данные о количестве заключенных, завербованных на войну, отсутствуют. В июле 2023 года, после неудавшегося мятежа вагнеровцев и за месяц до загадочной смерти Пригожина, источники в ЧВК «Вагнер» заявили, что через их систему прошло 78 тысяч бойцов. Среди них было 49 тысяч осужденных.

Следуя примеру «Вагнера», набирать заключенных начало Министерство обороны.

По данным фонда «Русь сидящая», к июню прошлого года около 200 тысяч человек ушли с тюремных нар на фронт: 50 тысяч — через наемные армии и 150 тысяч — через Министерство обороны РФ, сообщила в июне прошлого года журналист «Русской службы Би-би-си» Ольга Просвирова.

«Герои» нашего времени

По указке Кремля судебная система весьма благосклонна к ветеранам боевых действий в Украине и готова списать им немалые долги.

19 марта Госдума приняла законопроект о расширении механизма внесудебного банкротства для ветеранов СВО.

Согласно законопроекту, ветераны смогут воспользоваться этим механизмом, если их долг не превышает 1 млн рублей (12 169 долл. США) и у них нет подлежащего конфискации имущества.

Подтвердить участие в СВО нужно справкой, утвержденной Правительством РФ.

«Я бы рассматривал это предложение как индикатор того, что путинское государство по-прежнему нуждается в рекрутах и планирует и далее набирать “пушечное мясо”», — говорит Ким.

Пока ветераны вторжения, вернувшись домой, совершают преступления и закрывают банковские кредиты, кремлевская пропагандистская машина позиционирует их как «новую российскую элиту». Они — герои телепередач и подкастов.

Почти 200 школ носят имена ветеранов, сообщало агентство ТАСС в феврале.

«Присвоение имен агрессоров школам — настоящее кощунство, попытка переосмыслить исторические факты и реабилитировать преступников», — говорит «Контуру» журналист Сабохат Рахмонова (Ташкент).

«Это профанация тех ценностей, на которых должна строиться система образования и воспитания ».

Более 200 ветеранов устроились в российские школы преподавать «Основы безопасности и защиты Родины». Некоторые возглавляют «военно-патриотические клубы», все чаще открываемые при школах.