Ольга Чепиль | 2025-09-04

Маленькая девочка, которая все еще помнит, как собирать винтовку. Девушка, которая выбросила украинские тетрадки, чтобы пройти контроль на КПП. Они — некоторые из тех детей, которые возвращаются с оккупированных Россией территорий в Украину — наконец-то свободные, но с невидимыми шрамами, которые психологи сейчас пытаются залечить.

По данным Центра гражданского просвещения «Альменда», на оккупированных Россией территориях проживают около 1,6 млн детей — почти каждый пятый украинский школьник. Многие из тех, кто возвращается на подконтрольные Украине территории, сталкиваются с последствиями глубокой психологической травмы.

«Приезжают маленькие такие “ежики”, которых травмировала российская пропаганда, обучение в российской школе. Они как будто потеряли свое место в этом мире, они не доверяют взрослым», — рассказывает «Контуру» руководитель отдела медиакоммуникаций фонда «Голоса детей» Ольга Ерохина.

Лишенные выбора

Дети, возвращающиеся с оккупированных Россией территорий, часто растеряны и напуганы, и их восстановление может занять месяцы.

Психолог фонда «Голоса детей» Наталья Сосновенко говорит «Контуру», что они пережили физическое, эмоциональное и психологическое насилие, которое нарушает развитие.

Она рассказывает о том, через что прошли эти дети: жизнь в подвалах во время обстрелов, разлука с родными, «фильтрация» на блокпостах, принуждение к учебе по российской программе, нехватка продовольствия и медикаментов и насилие — все это формирует комплексную травму.

«Многие дети из оккупации говорят, что там у них не было выбора — начиная с языка и заканчивая, условно, тем, в какой кружок ты хочешь ходить. Россия — это огромная машина, которая переламывает, перемалывает их там», — говорит Ерохина.

По данным украинского Центра национального сопротивления, Кремль милитаризирует образование на оккупированных территориях, планируя в этом году удвоить количество центров «Юнармии». Преподавание на украинском языке отменяется, а учебники заменяются российскими.

«Приехала девочка, ее обучали разбирать и собирать винтовку . И она до сих пор все это умеет, все помнит, чему ее там учили», — рассказывает Ерохина.

По мнению психологов, травмы у детей проявляются по-разному в зависимости от возраста. Дети помладше могут быть апатичны, бояться разговаривать, плохо спать и есть. Дошкольники — пугливы, податливы, с частыми истериками. Дети школьного возраста и подростки могут вести себя агрессивно, замыкаться в себе, становиться гиперактивными и испытывать трудности в школе и в общении со сверстниками. Подростки постарше могут лгать, впадать в гнев или депрессию.

«Если ребенок, переживший тяжелые формы насилия во время оккупации или депортации, своевременно не получит психологическую помощь и реабилитацию, в будущем у него могут развиться серьезные психические расстройства», — предупреждает Сосновенко.

Безопасное пространство

Специалисты помогают детям, проводя индивидуальные консультации, включая арт- и игровую терапию, а иногда и работая с семьями.

«Очень много подростков от 12 лет потеряли свое место в этом мире, не доверяют взрослым, хотят жить в Украине, но сразу не раскрываются», — рассказывает Ерохина.

Если по прибытии дети впадают в депрессию, их преследуют кошмары или случаются вспышки гнева, психологи прибегают к кризисному консультированию.

«Ребенку предстоит пройти сложный путь: адаптироваться на новом месте, пройти процедуры документирования преступлений, совершенных против него, осмыслить и переработать травматический опыт», — поясняет Сосновенко.

Поддержка также включает в себя социальное и образовательное сопровождение: школы, кружки, программы социально-эмоционального обучения.

«Наша среда: они возвращаются, поселяются здесь, живут, им оказывают помощь, и среда исцеляет. Без принуждения, без пропаганды, без постоянной угрозы над головой — тогда дети быстрее адаптируются и начинают доверять взрослым», — говорит психолог.

Фонд «Голоса детей», крупнейший в Украине, руководит 10 центрами по всей стране, в том числе в прифронтовых городах — Сумы, Харьков, Кривой Рог и Днепр. Центры предоставляют безопасное пространство и поддержку детям и семьям, пострадавшим от войны.

«Когда твое место захватили и звучат угрозы, с каждым ребенком нужно работать», — рассказывает Ерохина.

Из оккупации в жизнь

Оля — студентка университета. Десять лет она провела в условиях российской оккупации в Донецкой области. Ей было четыре года, когда российские войска захватили родной город. Путь к свободе и учебе в Киеве был трудным и опасным.

«В 2024 году я выехала с оккупированных территорий. Было очень тяжело ехать, потому что проверка была жесткой. Они искали все, что могло связать нас с Украиной», — рассказывает «Контуру» девушка.

Чтобы пройти фильтрацию , Оля чистила телефон и придумывала истории, будто едет в гости. Чтобы избежать наказания, она выбросила тетрадки с записями на украинском языке.

«Очень тщательно проверяли. У девочки, которая ехала за мной, в гитару заглянули — смотрели, чтобы ничего не было», — говорит она.

По словам Оли, в школе украинский язык она не учила. После оккупации уроки украинского языка исчезли, украинской литературы почти не было. Вместо этого она учила язык по бесплатным урокам в YouTube.

Несмотря на оккупацию, семья Оли осталась верна Украине. Приехав в Киев, она наконец-то ощутила свободу и безопасность.

«Здесь люди ближе мне по духу, можно говорить на родном языке. В Донецкой области очень много людей ждут Украину. И уверены, что будут жить при Украине», — рассказывает девушка, которая уже год не видела родных. Те остались в оккупации, чтобы ухаживать за престарелыми родственниками.

Сейчас Оля работает и учится. Девушка планирует поступить на юридический факультет, чтобы защищать права детей.

Психологи утверждают, что даже после многих лет оккупации и травм дети могут восстановиться и построить будущее, если находятся в безопасности, их поддерживают и слушают.

«Это их дом, им здесь рады, именно здесь они могут построить свое свободное будущее», — подытоживает Ерохина.