Контур и AFP | 2024-10-08

МОСКВА -- Когда россиян начали арестовывать за несогласие с войной в Украине, Мария почувствовала тот же страх, который, как она предполагает, пережили ее предки, ставшие жертвами сталинских репрессий.

За два с половиной года военного наступления Россия заключила в тюрьму сотни человек за протесты или высказывания против войны, даже в частном порядке. Эти репрессии парализовали критиков Кремля внутри страны.

«Это ненормально, что я начинаю вести себя точно так же, как вели себя мои предки. Переживать от каждого звонка... все время думать, с кем я разговариваю, о чем я разговариваю», — сказала AFP 47-летняя Мария из Москвы.

«Мой страх растет».

Листая книгу с фотографиями жертв сталинских репрессий, Мария показала фотографию своего прадеда. Поляка по происхождению, его объявили «врагом народа» и казнили в 1938 году за «шпионаж».

После смерти Сталина в 1953 году прадеда Марии посмертно реабилитировали.

Его жена также стала жертвой репрессий, проведя четыре года в ГУЛАГе — печально известных советских исправительно-трудовых лагерях с чудовищными условиями содержания.

Расцвет существования системы ГУЛАГ пришелся на время правления Сталина с 1930-х по начало 1950-х гг.

Бабушка Марии, которой пришлось жить с тем же клеймом, что и ее родителям, которых окрестили «врагами народа», постоянно боялась, что ее тоже арестуют.

Сейчас Мария испытывает такой же страх, опасаясь, что на нее могут навесить ярлык «иностранного агента» — современную «метку» с подтекстом сталинских времен, которая используется для маргинализации критиков режима президента Владимира Путина.

Самоцензура

Путинская Россия имеет в своем распоряжении и более жесткие юридические инструменты для борьбы со своими противниками.

Согласно законам о военной цензуре, обвиняемым может грозить заключение на срок до 15 лет за распространение «ложной информации» о военной кампании в Украине, и даже именование конфликта «войной» наказывается штрафом или тюремным заключением.

В такой обстановке Мария, преподаватель английского языка в университете, с осторожностью относится ко всему, что делает и говорит публично.

За пределами круга близких друзей она скрывает свои пацифистские убеждения и увлечение украинской культурой.

Она не обсуждает политику со своими коллегами и живет в страхе, что кто-то может донести на нее за чтение западных новостей или заблокированных в России социальных сетей, к которым она подключается через VPN.

Даже сам английский язык теперь считается «вражеским языком», вызывающим подозрения, говорит Мария, попросившая не называть ее фамилию.

Читая новости на телефоне в общественном транспорте, «я немедленно закрываю» страницу и начинаю играть в игру, «если понимаю, что рядом со мной находится человек, который ничего не читает, а просто смотрит по сторонам», рассказывает она.

Опасаясь, что ее телефон обыщут на паспортном контроле, она очищает его перед поездкой от всех чатов, в которых могут упоминаться боевые действия в Украине.

Она также боится надевать свою традиционную украинскую вышиванку и избегает сочетания желтого и синего цветов в одежде, поскольку это цвета украинского флага.

«Не осмеливаются»

После короткого всплеска антивоенных митингов в феврале 2022 года Кремль пресекает практически все проявления общественного несогласия.

«Люди не осмеливаются протестовать, не осмеливаются высказывать свое мнение», — говорит Светлана Ганнушкина, российская правозащитница, на которую навесили ярлык «иноагента».

По ее словам, суровые приговоры для критиков режима и жестокое обращение с заключенными заставили многих замолчать.

Ганнушкина отметила «исторический, возможно, даже генетический страх» в стране, которая пережила множество политических репрессий — от крепостного права в Российской империи и «красного террора» большевиков после революции 1917 года до сталинских чисток 1930-х гг.

Ее группа «Мемориал» занималась сохранением памяти о жертвах коммунистических репрессий и проводила кампании против современных нарушений прав человека, пока российские власти не закрыли ее в 2021 году.

Так часто бывало в истории: репрессии раз за разом «делили общество на тех, кто был готов подчиниться, и тех, кто не хотел, понимал, что сопротивление ни к чему не приведет, и покидал страну», сказала Ганнушкина агентству AFP.

«В истории произошел своего рода естественный отбор... И теперь у нас есть целое поколение людей, которые не готовы к сопротивлению».

«Рабы страха»

Для 71-летнего советского диссидента Александра Подрабинека страх — это «не этническая, национальная или генетическая особенность», характерная только для России.

«Я бывал в разных странах с тоталитарным режимом, помимо Советского Союза, и везде ситуация в основном одинакова», — сказал он в интервью AFP.

«Страх — это самое основное, что препятствует нормальной жизни в нашей стране... Страх деморализует людей, лишает их свободы».

«Тот, кто боится, больше не свободен. Он становится рабом своего страха и живет, не имея возможности реализовать свой потенциал», — добавил он.

Подрабинека сослали в Сибирь в 1978 году, а затем заключили в тюрьму в 1981 году после написания книги о карательной психиатрии в СССР.

Несмотря на давление со стороны КГБ, он отказался покинуть страну.

«Единственное, что может преодолеть страх, — это убежденность в своей правоте», — сказал он.